Фетиш

Одиннадцатый этаж совершенно обычного четырнадцати-этажного дома в совершенно обычном спальном районе... Обычная съемная однушка, через многие из таких я уже прошел и побывал, живя два года в этом большом городе... Немного осмотревшись и обосновавшись, расплатившись с новыми хозяевами за первый ме...

– Ну и правильно. Ничего страшного, что маме тити помнёшь. А в детстве ты мне их посасывал с таким упоением, – сказала «мама». – А тебе тогда приятно было? – спросил я. – Да, – ответила «мама». – Знаешь, мам, – продолжая наминать её сиськи, произнёс я, – я слышал, что иногда у женщин молоко в груд...

Руки механически надраивали тарелки, а перед глазами снова была картинка нежных пунцовых губок, обхватывающих мою бордовую головку. Я так увлекся воспоминаниями, что даже не услышал, что кто – то вошел на кухню. Очнулся я лишь когда чья – то рука ухватила мой вновь вставший член, а в ушах раздалос...

– Вообще нечего интересного посмотреть! – возмущалась я. Никита как всегда молчал. А Светлана не выдержала, с грацией пантеры спрыгнула с дивана, повернулась спиной к телевизору и сдернула с себя халат, под которым даже нижнего белья не было. – Раз нечего посмотреть, на меня тогда любуйтесь! Мы и рты от удивления пооткрывали.

Ванная была внизу под лестницей, за дверью квартиры. Зимой стало очень, очень холодно. Она потеряла счет случаям с замороженными трубами в январе или феврале. Она заболела и замучилась просыпаться в два или три утра, отчаянно нуждаясь мочиться, зная что ей прийдется идти на холод.

Не было и стеклянных сосудов с курящимся над ними дымком, на что он очень рассчитывал. Он попал в маленькое помещение, более всего напоминающее бакалейный магазин: квадраты зеленого линолеума на полу, поскрипывающий вентилятор под потолком. Надо бы смазать, подумал он. Вентилятор выйдет из строя, если его не смазать.

Сегодня воцарилась жара, которая своим раскаленным дыханием обжигала лицо, руки.Подъезд был открыт, а лифт не работал. Стало ясно, что в доме нет электричества.Теща встретила меня с радостной улыбкой и с радостью приняла из моих рук коробку в яркой подарочной упаковке.

Мне странно это, ново, непривычно. Забью мораль свою поглубже, насовсем. От извращений я тащусь до неприличия. Я дрянь, скотина, ненавистен и себе, и всем...(типа эпиграф)***Я был воспитан в лучших традициях морали и справедливости родителями, которые категорически не приемлили измену.

Мысли, монологи ощущения героев в тексте надиктованны ими самими. Некоторые сцены описаны автором так как он их видел. Текст был набран в 1995г., а при читке 16.. 04. 2000 по этическим соображениям был убран ряд сцен, но это не повлекло никакого изменения идеи рассказа.

– До сих пор шрамы ноют на перемену погоды! Огромная серая крыса нагло прошла по полу. Ганька вздрогнула, а дедушка начал неспешно рассказывать. – Эх, внученька, годы летят... твоя бабушка, Бася, была такой же красавицей, как и ты! Но характер у нее был похлеще! А я был красавец – молодец! Но, ни гроша за душой! Сабля дедова, да сапоги...

У мужа хуй и вся жопа были вымазаны говном, а сын почти весь был в дерьме. Посреди комнаты за руки к потолку был подвешен мужчина. В его жопу был забит толстый фаллоимитатор, а из хуя торчал карандаш. И весь он, с головы до ног был покрыт толстым слоем говна и блевотины, а на сосках прищепки с грузиками, рот переполнен говном.

Затем Костя вернулся вглубь квартиры, к кровати, на которой лежало тело матери. Костя знал, что у матери больное сердце, но всё же случившееся было для него неожиданностью. Что теперь будет? Её же надо хоронить… Костя заволновался, ведь ему было всего Восемнадцать лет и, конечно, у него не было опыта в таких делах.

Родители уехали на праздник так что сегодня я была наедине со своей мигренью. Было за полночь. Я тихо сидела в своей комнате на кровати и при томном свете настольной лампы читала любимую книгу. Родители уехали на праздник так что сегодня я была наедине со своей мигренью. Внезапно я заметила, что окно тихонько открывается.

Клитор он же секелек уже чуть опавший но визуально напоминает маленький половой членик похож на залупу или точнее еще точнее на крупную жемчужину розового цвета, дырища по максимуму может быть еще больше если приложить усилие руками и растягивать руками в разные стороны.Волосиков дохрена.

– Отправите мальчишку на горшок? – поинтересовалась Ира. – Зачем нам горшок? – улыбнулась медсестра, – Думаете, я просто так подложила ребенку под попу подгузник? – Так он что прямо на столе будет какать? – удивилась Лена. – Сейчас увидишь, – улыбнулась медсестра. Таня осторожно отпустила Сашины пухлые половинки. – Чего он не какает? – спросила Оля.

Мальчишка был не по годам развит. Читал в то время модного Дрюона с его проклятыми королями и удивительно зрело рассуждал на вечные темы любви, преданности и измены. Меня в этих дрюоновских книжках волновал только казненный в задницу Эдуард Второй, но говорить об этом с первоклассником не хотелось.

Я стою на перроне пригородных поездов одного из вокзалов. На мне черные трусы, длиной чуть короче трети бедра, очень похожие на шорты, черная майка, черная бейсболка и черные кроссовки. Весь в черном, только голые загорелые руки и ноги светлеют в наступающей темноте.

2. Практикант.Признания его самого. «Действительно, на кухне у Ани и Шуры всё так и было. Я забавлял их разговорами в ожидании Славы и Ивана, но, не дождавшись их, уговорил милых хозяек не выгонять меня в непогоду, оставив на ночь. Договорились, что они пустят меня к себе в спальню, постелив мне там на полу.

На дворе стояло лето, время "загорать и купацо", я же ночами сидел в сети, а днями дрых и полностью потерял ощущение времени (кто долго жил по ночам меня поймет). Так что необходимость с утра пораньше ехать на вокзал встречать Олесю была для меня желанным разнообразием. Она сразу очаровала меня.

А, во – вторых, мои крики, мягко говоря, раздражали соседей и очень сильно нас демаскировали. Как – то раз нас спалили, когда Антон сидел на подоконнике, а я делала ему минет, опять же положение спасла моя неотличимая от девичьей фигурка, и прическа, которую, по совету моего мужчины, я с каждым ра...