В туалете

В зале клуба тепло, но сейчас — будто жаром повеяло, Плавно, словно в воде, я свое начинаю движение...Погружаюсь в безбрежное море взаимных касаний, Как ныряльщик за жемчугом, в бездну — без тени сомнения. Упоительно-остро я каждый контакт осязаю, Ощущаю всей сутью своей — и дарю ощущения...

Искрилась юность и горела. Читал, писал, искал ответ. Бежал направо и налево.В борьбе умов, шальных идей Я дерзко вёл себя и смело. Искусно спорил лицедей. Шёл то направо, то налево.Потом обрюзг и потолстел. Водил машину неумело, На знаки пристально глазел. Направо ехал и налево.Родня удвоилась, дела Скопились стопками замшело.

" Этих сов начался мой разговор с ней. Ее звали Ника. Она мечтала не о любви. Она желала обрести родственную душу. Что бы выборный ею герой. Мог само реализовать ее фантазии. Мог удовлетворить все ее фантазии. Все её глубокие мечты и желания. А желала она только одного. Выть грязно выебоный в свой похотливый рот. Судя по её фоткам.

Очень хочется, чтоб хуй мой Подрочил бы кто – нибудь. Женской ручкой в маникюре, Прижимая к нему грудь. Очень хочется ладошку Всунуть в чью – нибудь пизду. Шевелить там понемножку: Вставить пальчики в дыру. Очень хочется засунуть Возбужденный член туда! Позу новую придумать, Чтоб продрать наверняк...

Я к вам приду сегодня в ночь, Ласкать прелестнейшую дочь. Но не посмею тронуть вас, А буду радовать свой глаз. О, как прекрасны вы во сне, Как аромат любви в вине, Скомкав и сбросив одеяло, Согласен, вам оно мешало. Вдруг вы нечаянно рукой Тугой задели поясок и развязали: Что за взор, тот час открылся, Предо мной вы обнажённая лежали.

Вряд ли щас, чего-то вспомню, Лишь как на пол я упал.Ты меня тут заломала. Как в глуши тайги медведь. И одежду разорвала, Мне б сейчас не умереть.Под тобой и этой массой, Ложе в полночи скрипит. Продавец, начальник кассы. Ты умерь свой аппетит.Я тебя стрельнул на кассе, В гастрономе на углу. Чемпионка в крупной массе, Ты боролась за страну.

Был в салоне массажист-Сам и статен, и плечистИ елду имел такую-Заебать он мог любую.Вот к нему приходит девкаДа такая-ого-го-Сиськи пятого размера,Жопа тоже ничего,Ванька девку на кушеткуПоложил, стал разминать,Начал делать ей массажАона давай стонать-То рукою по елдеНенароком проведет,Хуй в трус...

Встаю к окошечку Ты стягиваешь трусы. « — Чтоб лучше оттрахать кошечку, Нам надо найти кусты»« — Не в парк же идти. Увидят все» « — Не бойся, вчера в гостях Ты помнишь, в шкафу сосала мне И то был отличных трах»« — А можно я буду в платице? В том маленьком голубом?» « — Мне главное, чтобы задница Твоя оголялась в нём»« — Тогда, я возьму два пледика.

Как истинный друг он проникся бедой переживая вместе со мной, он понимал и сочувствовал мне, всерьёз относясь к моей болтовне. — Рад бы помочь – посочувствовал друг. — Но нет, у супруги, свободных подруг. Могу предложить тебе только себя, если мой анус устроит тебя.

Жажда друг друга. Весь мир словно прекратил существование. Только двое. Здесь. Рядом. Навсегда. Подчинять. Отдаваться. Принадлежать. Владеть. Они прокляты, но не забыты. Им завидуют многие. Завидуют их силе, красоте, таланту. Зря. Кто из вас знает, через что приходится пройти им? Падшие ангелы с разбитыми крыльями...

— снова подала голос Юлька. — А как Вы относитесь к прогулкам по ночному городу? У Вас будет вдохновения мне еще стихи сочинить и почитать?— Что?... Какое вдохновение?... А... это... в смысле ночное? Стихи... — совсем запутался Аристарх. — Давайте погуляем, что ли... Погода так и шепчет... Почему бы и не прогуляться...

Между ними давний спор: – "Кто из них главнее?! !" И спор ведут до этих пор: – "Кто из них важнее?! !" П: да, та, важною была, Она под юбкою жила, У богатой бизнес леди. За собой всегда следила, А в губе кольцо носила Золотое, – не из меди. У этой леди был водила, С виду, просто, как горилла. И хоть плюй тут, хоть не плюй, А он имел "приличный" х.

Дыханье наше учащалось И стоны слышались порой.Её фигура — так хрупка — В моих объятиях извивалась. А грудь её, что так бела, Под моим натиском качалась.Она была так молода, А сколько страсти в ней сидело. Как много знала поз она, Какою техникой владела.Еще вчера была невинна, Еще вчера была чиста. Ничья была вчера, наивна, А по утру уже — моя.

Тебя я намедни взалкал, Рукой невзначай прикоснувшись, Мой палец отверстье искал, В укромном районе подбрюшья.Он, сдвинув преграду из кружев, Исполнил с тобой па-де-де, Я, взором блудливого мужа, Взирал на твоё декольте.Уж сорван хомутик ненужный, Что сковывал узами грудь, И стон твой, протяжный, натужный, В тебя призывал занырнуть.

Терзая ожиданьем Трусы с меня спускает И моего красавца На волю выпускает. Изящными руками Его ласкает Лена, Блестящими губами Берет в кольцо несмело, Облизывает влагой По всей длине стекая, По розовой головке Как бабочка порхая. Ее язык игриво Терзает и щекочет, И член мой изнывает И к Лене в ротик хочет.

Она пришла.Она пришла: «Привет. Ты хочешь? Ты будешь трахаться со мной? Я раздеваюсь Демон, дрочишь?! Раздвинь колени мне ногой.И щупай; груди, клитор, попу, Лизни промежность и засунь, Язык засунь, поглубже, в жопу! Ну, что ты, что ты ржёшь, как конь?Иди ко мне, я вся пылаю! Пизда уж соком истекл...

Как оказалось, одна из студенток последнего курса нашего педучилища, ей уже 19 лет, забыла в аудитории свой дневник, в который все девушки обычно записывают свои воспоминания или любимые стихи, соответственно - любимых поэтов. Они же будущие преподаватели младших классов и, значит, должны знать классику.

И по примете народной, Лета не будет, увы.Чёткие стёрлись границы, Время течёт без затей. В календаре все страницы В сырости пасмурных дней.И человек, как природа, Тем же безвольем томим. В сердце царит непогода. Личное стало чужим,Заплесневело, размылось, Чувства приблизив к нулю: Ненависть угомо...

Поезд тронул.Начали с трапезы мы слегка.Коньячок армянский задал тону.В ход пошел цыпленок табака.Вслед за ним тянулись анекдотыПро политику, про женщин-мужиков.Спелись мы со Стеллой как по нотам,Время пролетело — будь здоров.Губы Стеллы вдруг слегка зевнули:«Я пьяна, хотела б отдохнуть» — Вы меня вконец очаровали,Вряд ли я теперь смогу уснуть.

В глазах тоска и больше ничего. Она сняла одежду как вериги, Она легла в постель как на костер. Она любовь встречала только в книге, Но похоть в ней жила как селитер. А годы шли, а юность промелькнула, А добродетель женщины порок. И ветром одиночества подуло, И наступил ее предельный срок.