Оральное

Я начинала много дневников, с такой же легкостью обрывала их на полуслове, но ни один их них не является таким важным, как этот. Это будет дневник артистки, он воплотит впечатления Мата Хари. Куда она исчезла, эта бедная, измученная и униженная Маргарета Гертруда? Ее больше нет, этой дочери почтен...

На циновках вокруг огня сидели пять – шесть его приближенных, пили вино, наполняя бокалы из бочонка, принесенного из подвалов графини, закусывая жареным мясом. – Когда мы разделаемся с этой красоткой, сир? – спросил один из них, кивнув в сторону пленницы.

Девушка быстро поняла, что условия в жизни для всех одинаковы — и для продавщиц, и для бухгалтеров, и для обслуги. Везунчиков, получающих жалование, чтобы не умереть с голоду, отбирали с не меньшей тщательностью, чем невесту принцу. Дочь маркиза де Беске только начала понимать общество. Вскоре Луиза оказалась без гроша.

Остался один. С потным лбом выпил бокал шампанского, не отрывая глаз от постыдного спектакля. Это была конечно Луиза де Беске. Она не потеряла ни достоинства, ни грации. Она ничуть не выглядела проституткой ни, тем более, пылкой любовницей. Она предстала женщиной света, слегка отрешённой, безмятеж...

Одни считали его воплощением набожности, другие – невыносимым лицемером, но все сходились на том, что он обладает особым умением невероятно усложнять са – мые простые вещи. Это именно дядя Герард много лет подряд настаивал, чтобы городской совет запретил жен – ские декольте и снабдил гипсовые статуи фиговыми лист – ками...

Сказать, что Мэг была красива, зачит ровным счетом ничего не_сказать. Она была прекрасна, очаровательна, бесподобна, сказочно обворожительна и всеравно этих слов не хватит для того, чтобы передать все те чувства, которые возникают при взгляде на Мэг. Родись она в два столетия тому назад, она могла...

Я. честно заявляю, что счастье моего брака исчезло в тот момент, когда отец поцеловал меня в лоб после сва – дебного обеда. Вернее, мои страдания начались вскоре после этого родительского поцелуя. Эти страдания были прямым результатом моего брака с капитаном Маклеодом – страдания, которые я, глупа...

Вначале мне нравилась атмосфера в доме мадам Дезире; её клиентами были в основном люди среднего до – статка. Как она с гордостью меня заверила, у нее исклю – чительно тонкий вкус во всем, что касается подбора кли – ентов. «Они прекрасно воспитаны, большинство имеет хорошее образование.

Ни разу ей не попалось место, где бы симпатичную сладкую молоденькую девочку хотели целомудренно. Попадались и организации, возглавляемые женщинами. Вокруг неё спонтанно рождался софизм. Она-то верила, что обнаружила землю обетованную, населённую старыми девами, набожными и невинными. Увы! Их эротизм был ещё свирепее.

Ошеломлённый доктор с пол-минуты не шевелился. Потом с бурной реакцией он бросился за беглянкой. Мантия сковывала её, она бежала тяжело, более того, казалось, не думала о преследовании. Де Лайзе вращал головой. Она видела его, он в ярости приближался, как бык. Когда он оказался от Луизы в трёх шагах, она остановилась.

Он тоже мне очень понравился. Он был необычен, преисполнен романтики, странен и блестящ, говорил он об очень интересных вещах. И дал мне огромное наслаждение. Во второй раз он поднял платок, который я, раздеваясь, бросила на пол, улыбнулся и сказал: – Хочешь, я завяжу тебе глаза? Со мной никто никогда так не поступал в постели.

Какое-то гипнотическое опьянение затуманило ей мозг. Купе первого класса опустело. Все пассажиры вышли. Поезд отправился в Орсе. Взгляд Луизы блуждал по стенам тоннеля вдоль Сены, где буксир тащил баржу. Прошли под мостом Сан Мишель, и поезд вошёл в огромный белый шумный вокзал д Орсе. Луиза встала и пошла к выходу. Она приехала.

Лора вполголоса позвала она свою послушницу в этот миг дверь отворилась и вошла пятнадцатилетняя монахиня с рано оформившимися формами тела. Об этом свидетельствовали чувствительный и сладостный рот, холмики больших, слегка отваливающихся грудей, округлые бедра, полноту которых не в силах было скрыть длинное платье монахини.

Тонкий шов ткани тянулся вниз по ее щели к маленькому камелитовому горбику, который был едва виден, когда она наклонилась, чтобы проверить молнию своей дорожной сумки. Тонкая ткань брюк переливалась на свету, придавая ее округлым полушариям сексуальный блеск от палящего полуденного солнца, которое...

Несмотря на все заботы ребят, грипп делал свое черное дело. Тягач – вездеход, механиком – водителем, которого я был, заодно выполняя и все другие обязанности по механической части, ос – тался законсервированным до весны на базе. Нести на руках меня было некому, все и так были перегру – жены.

Толстогубый, с большими ушами, который торчали на его черепе, как ручки на рукомойнике, он поражал жесстоким выражением своих маленьких бесцветных глаз; они заплыли у него жиром. блестели, как льдины, и, несмотря на его сытую, мясистую фигуру, всегда взгляд его имел такое выражение, как; будто этот человек был всегда смертельно голоден.

Единственную дочь он баловал донельзя. И казалось впереди жизнь полна радости, но судьба оборвала жизнь Баскова. Неутешимая в горе вдова тоже не намного пережила его. Ирине былоn лет, когда немка, у которой она была на попечении, выдала ее замуж за графа Румянцева – знаменитого 50 – летнего мужчину.

Однако, я не силах противостоять искушению и все – таки выскажу этот не современный взгляд. Я уверен, что в жизни существует возмездие не потому, что мне захотелось надеяться на отомщение, а как человек на самом себе испытавший неотвратимость судьбы, подводящей черту над свершившимся, какзалось бы случайными событиями.

Тюремный врач Бизар, работавший в женской тюрьме Сен – Лазар, где до исполнения приговора содержалась Мата Хари и откуда она была уведена на казнь, сообщил следующее: «Мы должны были пройти через длинный коридор, тус – кло освещенный газовой лампой. Монашка сестра Леони – да открыла дверь.

– Вы красивы и не стыдитесь своей красоты, а такое встречается редко. – Стыдиться несовременно. – Но многие представительницы вашего пола стыдятся до сих пор. Как ваша подруга, например, – она же прикрыла свои буфера. Глаза другой девушки сверкнули, но она взглянула на Эвклида, и ее возмущение тут же угасло; она захихикала.